Об итальянских стихах

Любовь проходит. Что же делать? Это как трогать мертвого зверя, переворачивать с живота на спину, звать, тормошить,
но ничего не происходит. И уже не произойдет. С твоим сердцем, немым, глухим. С запекшейся кровью, с пылью в свалявшейся шерсти
Где-то боль сожаления тронет и отойдет. Значит, так все устроено.
Честнее всего было бы умереть от стыда.

---

Что-то идет не так. то что в голове слишком сильно непохоже на то что я пытаюсь здесь написать. с тех пор как я перепутала гитарные струны и поставила вместо третьей пятую, и та лопнула, а мне и дела нет, что я уже ничего не вижу.так все замылено, захлопнуто, заштриховано путаными чертами-почему так?что это? я забрела туда, куда совсем не хотела. мне кажется я слушаю себя-а как же иначе? - но что есть я? я есть и меня нет, я из такой материи, что могу сотворить себя, уничтожить и придумать заново. мне нужен мой голос внутренний, мое внутреннее чувство себя - а я тону, падаю в черную глубину чего-то нерешенного-кем? что здесь вообще значит чья-то воля, с чего все начинается? с чего начинаюсь я-если только я есть - хотя бы здесь, где сознание. почему же оно упирается в потолок своей конечности, почему я стою не с того края? почему я все время с края а не в середине? почему - о конце, о смерти, о ненастоящем я думаю своим больным этой мыслью сознанием в сотни раз чаще?
откуда начинается моя воля? как так выходит, что я то делаю-просто, то не могу себя заставить, то говорю себе-делай- и не делаю специально, пытаясь понять что отвечает за самое начало? но это происходит само, без меня как будто. что-то из уроков биологии. где-то там, в глубине, без моего участия
но ведь это не все, есть же желания-мои. цели, порывы, стремления.иногда все получается легко, само, безусловно. а иногда-эта темнота.вязкая, в голове, с холодком и слабостью внутри, с желейной протяжностью нерешительности, не-делания - без конца, если бы я все время была одна, кажется, я бы не выдержала... но движения, люди, что-то вокруг - чаще страх, иногда что-то похожее на долг, совесть,- осознанные мои, настоящие - приводят меня в чувство. но что же это? что за пустота? почему я пропадаю.потому что ничего не люблю здесь, верно. потому что неосознанное сильнее? чем? тем, что ничего, ничего не требует? отчего во мне такое не-желание? лень?да, но разве только? откуда оно-такое ненастоящее, призрачное, тошнотворное от непонимания, столько бессмыслицы, тяжести рождает оно, столько дней убитых - а так прекрасно иногда делить время по-человечески на дни, лето-осень-зиму, а вот минуты и часы не люблю. какая-то странная искусственная сетка штришков, из-за которой время становится чем-то вроде беговой дорожки. я бы хотела чтобы оно было - пусть его и нет, но мне нравится почему-то это слово - время - и мне нравится думать не о пустоте, а о чем-то то быстром, то медленном, что как-никак отражает меня во всем этом страшном и неосмысленном - а раз отражаюсь, значит спокойно, мысли могут отдохнуть, внутри не тянет вниз в пропасть, о которой не расскажешь никому, не дашь почувствовать-а кто ее видел? кто возвращался? вот уж о чем не стоит думать, выскребая с трудом себя из своих страхов пустоты, выскребая слова из словаря скоростью слово в час, слово в час про орфиков, недолюбливая часы, ненавидя себя - за все это, за свою безумную голову, совесть, за застывший лед человечности - опять, почему, откуда? не сказала бы, что люблю сказки про загробный мир и тени, но вспоминаю, как рисовала их, Эвридику и Орфея, лет десять назад, выбрав почему-то из всех мифов, и вот теперь кажется - не случайно.

---

И.И. К.

Sehr langsam *(очень медленно)

Сердце? – Что сделает сердце в беде и досаде?
Плоский валун омывая всплеском коротким,
Снова и снова – движенье отброшенной пряди,
Лоб, и опущенный взор, и поклон, и походка...

Зрение долго училось пчелиной науке,
Ладился труд благовонный – стяжанье блаженства.
Лакомый облик – тяжёлый и светлый – и руки,
Руки твои, говорю, и ладони, и жесты –

Память? – Нет, это не память, – обрывок, обрубок
Музыки мучит, течёт и не может пролиться,
Кружит и нежит, вдохнёт и запнётся, – и губы,
Веки твои, и виски, и зрачки, и ресницы...

Время уносит прямые прозрачные крылья;
Белые блики колышутся в золоте зыбком...
В боль, точно в воду, войду, – насладившись усильем.
Выговор нежный, и смех, и глаза, и улыбка...

1984–1985


***

Слаще всего – дышать
Воздухом у воды,
В одиночку гулять,
Оставляя следы

Необутой стопой
В мокром тугом песке,
Или пить кофе с тобой
В крошечном городке,

Жмущемся, точно кот
К блюдечку с молоком, –
К гавани (слово «порт»
Будет им велико).

Это шторм или бриз?
Хлопает полотно.
Солнце, спускаясь вниз,
Превращает в вино

Свой вечерний чертог.
Яблоко Гесперид
Катится на восток
И под водою – спит.

Выдох и вдох: волна
Набежала – и вспять.
Тьма встает как стена.
Слаще всего – дышать.

2006

---

Это могло случиться только с ней

"Мы пошли на кинопоказ в дождь мажор и там был мальчик,ну очень на когото похожий...а кто-убей,не вспомню.Мы посмотрели фильм...собрались уходить..и тут его ктото окликает-Влад!-у меня в голову ураган взрыв буря ноги трясутся и идиотская улыбочка)стояла на него смотрела и говорила-Влад Влад...сумасойти!он удивился,спросил я откуда о нём знаю.я сказала что от тебя.Он тебя помнит.Мы поговорили ...про то,что я знаю что Влад менеджер пишет стихи и что он замечательный.он поулыбался(по моему он был в шоке)позвал на дабстеп 31 и поспешно ретировался...а я ещё долго была в шоке
он совсем не такой как ты рассказывала.ну в моих глазах)
я увидела самого обычного парня,заносчивого,с добрыми глазами и потерянного(но самоуверенного)...

я выпалила всё что в голову пришло))
а ещё я покраснела как рак)))))
я по моему чувствовала всё то что в принципе должна была чувствовать ты
на те первые 5 минут я чувствовала себя тобой
на 90%точно
странно
и слёзы на глазах)))"


Так странно и забавно, что хочется оставить...

---

Летом Шопен, осенью Бах и Чайковский, зимой Моцарт и Бах.весна слишком нескоро

---

Керосин. Забудь

Есть такие люди, которые всерьез решают вопрос, нужен им интернет-дневник или нет.
Я хочу осязать и ощущать. Черт знает зачем я вам это сюда пишу, ну может быть кто заглянет... )
Мне хочется плакать под pezzo capriccioso Чайковского. Нет, не под, а просто, потому что вот так - измученно и измочаленно, как виолончельный смычок,
самое главное было понять что об этом не нужно говорить - никому - и вот я пишу это здесь
не правда ли, забавно? слово не из его словаря.он никогда не воспринимал жизнь как что-то развлекательное.почти цитата из Пастернака. не правда ли, забавно? не правда ли? не правда ли? (с) Доктор Живаго
Такое ощущение, что в мире нет людей, с которыми можно было бы поговорить о том, о чем мне хочется
Наверное, поговорить - это не то действие.
Я не хочу разбирать фотографии с Майорки, потому что очень грустно думать, что это было - и все, сидишь теперь в Москве с больным горлом,
как будто уже ноябрь
Я не хочу переписываться, перепечатываться, сливать сюда фотки, одеваться в Метрополисе, господи ну все же проще.а я расстраиваюсь

Вы когда-нибудь видели руки, большие, как душа? (с) Это у Лары из доктора Живаго...
а у меня - душа тоненькая и нервная, как веточки, как руки. Как веточки на дереве - много-много и прозрачно между.
Как на картине "керосин.забудь". мне хочется поговорить об этом так, чтобы говорить душой - и не думать об этом
на этой картине, которую я перерисовала с грустью черной и коричневой пастелью - на ней пять домиков, серый асфальт, серое небо, белая река. Ветки, тонкий железный фонарь, холодная желтая лампочка у входа в дом с надписью "керосин.забудь".

Ксюш, пойдем может быть все-таки поговорим? а просто так.ты же где-то здесь всегда.)
но все-таки я молчу. совсем молчу

Я открыла Одиссею, четвертую песнь, сегодня в метро. И она была блестящая и совсем прекрасная, если подобрать сравнение, то это было как увидеть бусы в болоте. Из разноцветного жемчуга на болотной кочке. Она легко-легко бежит, и только для меня так. По легкости похоже на Пушкина. и она честная.. и как наивно я все это пишу.
Не боюсь. Спешу потихоньку... лечу - знаете, как та старушка из "морфия" Булгакова

никакого сочинительства в бреду...
Все лето бегала за луной.нет сил выбрать и выложить вам показать. Да, луну показать. и небо, похожее на океан Солярис

конец.
оставлю немножко мыслей себе. привет

---

про питер

я вернулась.
я не могу привести себя в порядок. я не могу найти людей. я не могу найти мыслей.
слишком жарко. сижу растрепанная, ничего не делаю.
думаю что умрет моя кошка. умрут бабушки, дедушки. родители. потом, надеюсь потом, умру я.
вообще-то это моя любимая мысль в последнее время.
если бы я написала это в жж, мне бы привели доводы и ткнули бы носом, что не думай об этом. я бы поверила.
но я не хочу.
тысячу раз устала жить надеждами. я ничего не хочу. кроме холода, сна, фруктов. минутное. и все
я не слышу музыки, я не создаю ее, я не люблю сестру за то что она взрослеет, я завидую, я
да что же это все такое

будто мне завязали глаза. будто мне завязали глаза.
закройте глаза. и не открывайте. вы все помните, но не видите. потом забываете, и все-все удаляется как дорога к горизонту
мое сознание.

в городе Питере было так. было так. ожидаемо что ли
при всей прекрасности - не мой город.
зацепило:
рыжаябелая ночь. шопен ноктюрн соч.2 № 9 на подоконнике три часа ночи.
как будто последние секунды мира и я смотрю со стороны и уже нет одиночества, потому что нас нет. меня нет. нет времени


мосты над невой, а потом 2 часа на по рекам и каналам, с двух ночи до четырех утра, ветер, дождь и вода до краев и будто во мне рождается этот город,
это была свобода


колокольная музыка собора петра и павла. будто маленькая средневековая площадь посреди заячьего острова, и капельки колоколов в воздухе, а потом сигареты и холодный песок на пляже и удивительная вода цвета неба над головой


еще они хотели продать мои волосы.
добыть у меня марихуану. проводить до сенной. и так далее

еще я исходила его вдоль и поперек. я курила в реку и думала, что вот сейчас ко мне кто-то подойдет и скажет что-то
чего ждешь вот так всю жизнь
подходят, спрашивают дорогу
и ты стоишь и думаешь что если идти по реке, то придешь рано или поздно - к концу или к началу...
а потом кидаешь туда свой окурок, хабарик как говорят питерцы, и следишь за ним, пока не утонет, и думаешь что ты как он,
кто-то тебя курит, а потом ты плывешь. к концу или к началу. и то - если повезет

---

Мне они кажутся безумно и странно похожими

Джузеппе Унгаретти
перевод с итальянского Евгения Солоновича

Тишина

Я знаю город
что ни день заполняемый солнцем
и все в этот миг блаженствует

Однажды вечером я уехал

В сердце длилось журчанье
стрекоз

С палубы
белого парохода
я видел
как исчезал мой город
простирая
в пространство
объятия
смутных огней

Левант

Дымный
след умирает
в далеком круге неба

Стук каблуков и в такт хлопки
и пронзительные звуки кларнета
и море пепельное
оно колышется нежное трепетное
как голубь

На корме сирийские эмигранты танцуют

На носу одинокий юноша

В субботу вечером в это время
евреи
там на суше
уносят своих покойников
по улиткообразной воронке
переулков
освещенных
дрожащими
огнями

Невнятная вода
как шум на корме
который я слышу
в тени
сна
_________


Ирина Ковалева

Портрет

Пересохший
черный колодец
в котором отражались когда-то
самые ясные звезды
сердца

2005

***

Мы пьем с тобой кофе
в белом коридоре больницы
поджидая очереди
в кабинет в котором известно что скажут
и я вспоминаю
ветер дующий на Кикладах
день рожденья потерявшийся на переполненной палубе
морских ежей под перцовку и другие
домашние чудеса того лета
когда впереди была только жизнь
только жизнь
и ничего больше.

2006

---

Георгос Сеферис

Если кому-то вдруг интересно. Греческий поэт 20 века, Нобелевский лауреат 1963 года.
Перевод Ирины Ковалевой

Костры на Ивана Купалу


Судьба наша, расплавленный свинец, ее не изменишь

ничего не поделать.

Лили в воду свинец под звездами и

пусть костры запылают.



В полночь встань нагая пред зеркалом

и увидишь

увидишь в глубине зеркала человека

человека что входит в судьбу твою он будет править

телом твоим,

в одиночестве и молчаньи увидишь человека

молчания и одиночества

и пусть костры запылают.



В час когда день завершен а другой еще медлит начаться

в час когда время пресеклось

того кто отныне и изначала правил

телом твоим

должна ты найти

должна загадать чтоб по крайней мере нашел его

кто-то другой, когда тебя уже не будет.



Мальчишки зажигают костры и кричат

перед пламенем в жаркой ночи

(Разве, Герострат, был хоть один пожар

не разожженный мальчишкой)

и бросают соль в огонь чтобы он вспыхнул и зашипел

(Как странно взглядывают на нас дома,

наши плавильные печи, когда их вдруг озарит

ласкою отблеск).




Но ты познав милость камня на изъеденном морем

утесе

в тот вечер когда опустился покой

слышал издалека человеческий голос молчанья и

одиночества

в собственном своем теле

в ту ночь на Ивана Купалу

когда все костры догорели

и ты ворошил золу под звездами.



Лондон, июль 1932 г.
Из книги «Судовой журнал-III» (1955)

Эдвард Мунк и фотографии моих знакомых, взятые без спроса...

@музыка: сестра

@настроение: завтра экзамен, а я ничего не делаю

---

Как бы понять, может это новая любовь, пока прежняя откладывается на глубину сердца и мыслей,
как узнать, когда и так времени по вашим странным меркам потрачено невообразимо смешно но я должна была
заниматься не этим, и до чего же грустно что время моей души определяется не мной, а кем-то

Три года назад я была влюблена в итальянскую поэзию
тогда ломились розы через горизонт, и пепельное море
оно колышется нежное трепетное
как голубь
и болью низвергнутый в ад, кто тебе сделал больно,
и у нее будут твои глаза
и еще десятки цитат

Теперь же

Здесь, в уголке, где я примостился
Выкурить свою первую сигарету на свободе
Неуклюжий среди этого счастья, трепещущий
Вдруг я сломаю цветок, вспугну птицу
И Богу станет неловко из-за меня

Новогреческая

---

Георгос Сеферис "Поверх чужого стиха"

Счастлив, кто совершил путешествие Одиссея
Счастлив, если при начале пути чувствовал крепкую снасть любви
в теле своем, как кровью гудящие вены.

Любви с несокрушимым ритмом, непобедимой как музыка, вечной,
ибо она родилась, когда мы родились, и как мы умрем, – и она, если она умирает,
а того не знаем ни мы, ни другой кто не знает.

Бога прошу, чтобы дал мне сказать об этой любви, в минуту великого счастья:
иногда я сижу, воротясь из скитаний, с чужбины, и слушаю ее дальний гул,–
словно вздох моря, слитый с ревом глухого ненастья.

И встает предо мной, опять и опять, призрак Одиссея,– его глаза покраснели
от того, что вперялись в соленую воду,
и от созревшей страсти снова увидеть дым, исходящий из тепла его дома, и его собаку,
что состарилась, поджидая у входа.

Он стоит, большой, шепча сквозь побелевшую бороду слова нашей речи,
как три тысячи лет назад она звучала.
Протягивает ладонь – кожа выдублена ветром, и снегом, и зноем, загрубела
от снастей и штурвала.

Как будто хочет прогнать жуткого Циклопа, глядящего одним глазом, и Сирен
(услышишь– себя забудешь), и Харибду, и Скиллу, –
столько непонятных чудовищ, что стоят между ним и нами, не давая подумать, что и он
был человек, и он сражался в этом мире, душою и телом.

Это великий Одиссей: тот, кто велел сделать деревянного коня, и добыли ахеяне Трою.
Я представляю, что он пришел растолковать мне, как построить деревянного коня,
чтоб и я добыл свою Трою.

Потому что он говорит спокойно и смиренно, без вызова, словно он как отец меня знает
или как старые рыбаки, что, облокотясь на свои сети, в час, когда ветер крепчает

говорили мне, когда я был ребенком, песню Эротокритоса, и их глаза увлажнялись;
тогда я боялся во сне, слыша, как Ареты** злая судьба по мраморным ступеням
спускалась.

Он говорит мне, какая боль – чувствовать, что паруса твоего корабля надувает память,
а сердце делается рулем, –
А ты один, один – темный среди ночи и неуправляемый, как солома, что ветер несет
над гумном.

Какая горечь – видеть, как твои товарищи тонут среди стихий, исчезают
один за другим,
и как странно ты напрягаешь силы, говоря с мертвыми, когда уже не довольно
обращаться к оставшимся у тебя живым.

Он говорит...я еще вижу его руки, умеющие испытать, ладно ли вытесана морская дева,
хорош ли корабль от носа до кормы,-
и они дарят мне безмятежное лазурное море в самой сердцевине зимы.

*По признанию самого Сефериса, источником емупослужил стих Дю Белле «Heureux qui, comme Ulysse, a fait un beau voyage» (LesRegrets, 1558) – «Блажен, кто странствовал, подобно Одиссею» (переводВ.Левика).

**Арета (Аретуса) – героиня «Эротокритоса».

Элли, Рождество 1931 г.
перевод Ирины Ковалевой

---

я люблю лето

здесь меня читают три человека. привет, три человека
время отдельно, часы отдельно, я отдельно от них от всех
страх что за день невозможно одолеть ненаписанные еще 102 вопроса к двум экзаменам уже не чувствуется. уже иммунитет )
на кровати большая чашка черешни
я одна на три комнаты. очень странно быть одной долго. будто вылетаешь из себя, смотришь со стороны. невыносимое одиночество
ненавижу одиночество. ненавижу себя что ничего не могу-не хочу с этим делать.
психоаналитик мой лучшая первая любовь перевернувшая все к черту.ничего не изменилось за четыре года, что могло бы его удивить
психоанализ раз в несколько лет - чудовищная дрожь в коленях, грубо и больно, но несколько фраз врезаются в сердце
или куда там
и потом мне годами кажется, что я просыпаюсь во сне и вижу его. ему не скажешь ты. какая я дура

пункт номер восемь. завтра понедельник, потом вторник, среда, четверг, пятница, а потом знаете знаете знаете потом
поезд и питер и я отдам душу дьяволу только за то чтобы все было, как я хочу.

5 дней до воздуха. 2 экзамена. 102 вопроса. это такая игра

---

все-таки почему-то - там

breathin-bird.livejournal.com/
если вдруг захотите попутешествовать по мне голыми пятками

@музыка: война и крики

@настроение: как страус...

---

эгоистично

просто никогда в жизни, ни разу я не отдыхала
совсем никогда, совсем
все перетирается.я перетираюсь
и ни о каком возрождении
тут невозможно отдохнуть - с моей семьей, с моим характером, со всем этим что меня окружило по моей воле и случайно -
только случайность может решить все, только взмах крыла бабочки на другом конце света
я страшно устала. и невозможно отдохнуть
вам и невдомек.вы все понять не можете
а я топчусь на одном и том же месте
я сломанные часы, который считают другое время
туда же, куда и все остальные- в пустоту
смысла нет.и без бабочек - не будет.никогда.не верю.

---

с собой

а слабо самой доказать себе что существуешь?
все слезы льешь, что другим дела нет. а и не будет
глупая... давай сама

---

теперь будет светлее, не правда ли?
а мне пора вернуться, года на 4 назад.
надолго? навсегда
привет

---

последняя

аааааххх как у меня все хороошооо.точка

---

vuoto. точка. и тает и замерзает, только это ничего не меняет. vuoto

---

ЕВ, (время собирать камни):
"я всегда понимала эту фразу иначе -да это противовес время разбрасывать камни время собирать... я понимаю ее как пожинать плоды что то в этом роде.. хотя многие конечно говорят о времени строить- дескать время разбрасывать - это разрушать, собирать- строить... но в принципе, если вспомнить весь контекст екклизиаста - у него же все изумительно грустно - так вот главная идея у него- воздаяние и того, что все приходит одно за другим и не бывает слова или камня брошенного впустую.. как то так... для меня любимая его- умножающий знания умножает печать.. и роковая - кто посеет ветер - пожнет бурю..

дальше нельзя

мне ее, расставаясь, сказал тот самый, очень первой любовью любимый... и был прав, впрочем.."

---

Я сам такой, Кармен

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь.
Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,
Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь
Вот почему я — твой поклонник и поэт!

Здесь — страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную — постичь ее нет сил.
Там — дикий сплав миров, где часть души
вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.

Вот — мой восторг, мой страх в тот вечер в темном
зале!
Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!
Вот чьи глаза меня так странно провожали,
Еще не угадав, не зная… не любя!

Сама себе закон — летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе — лишь красный облак дыма,
Где что-то жжет, поет, тревожит и горит!


И в зареве его — твоя безумна младость…
Все — музыка и свет: нет счастья, нет измен…
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.

31 марта 1914